Победа духа - победа оружия
Добавлено: 01 апр 2010, 11:08
«Град Петров»
В книге «Мастер», первой части трилогии «Великое путешествие», посвященной Н.К. Рериху, историк и философ Л.В. Шапошникова пишет о Городе – Санкт-Петербурге, в котором он родился и стал художником, о Городе героической судьбы.
«В ту апокалиптическую зиму 1941-1942 годов Город умирал. Умирали его дворцы и ажурные мосты над Рекой, умирали колонны и портики, умирали кариатиды и всадники на бронзовых конях, умирали его крепость и его Река, скованная толтсым панцирем льда. Они принимали эту смерть и эту погибель безропотно, будучи не в состоянии больше сопротивляться разрушительной силе раскаленного железа, которое тоннами обрушивалось на Город. <…>
Враги, которые окружили Город, считали, что он умрет от голода очень скоро. Они установи срок – три месяца. Срок был научно выверен. Пытаясь сократить и его, они регулярно обстреливали и бомбили Город. Но пошел четвертый месяц, затем пятый. Силы осажденных, казалось, были на исходе. 125 граммов хлеба, похожего на замазку, съеденные кошки и собаки, сваренные кожаные ремни и объеденные обои, наконец, столярный клей. Та самая недоеденная пластинка – чудовищный музейный экспонат…
Люди в городе уже не походили на людей. Среди мертвой снежной тишины они возникали и пропадали, как тени. <…> Немецкие физиологи были правы. Когда нет питания или оно недостаточно, человек умирает.
Но только в том случае, если бы Человек полностью соответствовал представлению немецких физиологов о нем. Они не учитывали в Человеке того, что называлось Духом и не поддавалось ни обсчету, ни обмеру, но являлось тем единственным, что могло противостоять смерти и разрушению. Дух похож на пламя, которое продолжает гореть, когда в светильнике уже истощилось масло. Победа Города над блокадой, самая трагическая в Войне является и самой значительной в ней. Это была победа безоружного человеческого Духа над вооруженным врагом. В гибельной тьме блокадных ночей, в нечеловеческих страданиях голода, под разрывами снарядов замерзающие и умирающие Люди доказали, что нет на планете ничего сильнее Духа и Культуры. В голодном полусне – полузабытьи Город почти бессознательно грезил о будущей Культурной планете без оружия…<…>
…Город появился на болотистой равнине, в устье Реки, впадающей в Залив, соединялся с Морем и сулил Городу стране выход в это Море. Город рос как вызов этой равнине, как мираж, питаемый болотистыми испарениями. Самодержавная воля русского царя Петра вынудила сотни тысяч крепостных вступить в смертельную борьбу с болотами, неподдающейся почвой и временем. Пробитое силой оружия «окно в Европу» нуждалось в Городе.
По утрам над болотами и Рекой плыли туманы, и продрогшие люди грелись у костров. <…> Туманы душили их, и людям снились странные сны. Царю они тоже снились. Он видел в них свой Город, прекраснее которого не было на свеете. И царь не жалел на него ни денег, ни людей, ни трудов. Город, который медленно вырастал из болотных туманов, не был похож ни на один из городов России. Царь-мечтатель собрал в нем все, что когда-либо поразило его воображение.<…>
Чужая культура, чужое искусство вошли через «окно» в Россию. Казалось, у города не было своего лица. В его зданиях, мостах, дворцах, скульптуре смешались заморские стили и эпохи, которых никогда не знала Россия.
Картины на стенах дворянских особняков повествовали о событиях, никогда не случавшихся с ней. На постаментах стояли мраморные бюсты тех, кто никогда не видел этой земли. Но царские мечты и сказочные сны, несмотря на всю их фантастичность и наивность, несли в себе то, что позже назовут проницательностью и исторической необходимостью. Суть того и другого сводилась к приобщению России к мировой культуре, к мировой науке и мысли. Город стал посредником в этом приобщении. В его недрах, в токах его Времени, среди сооружений, похожих на экспонаты музея, происходил удивительный, скрытый для глаза процесс.
Город начал осваивать чужую культуру, перерабатывать ее.<…> Волею своей исторической судьбы город стал грандиозным котлом, в котором, сойдясь вместе, закипели в крепком славянском настое культуры Востока и Запада.
Кипение это было бурным и продолжительным. Суть его сводилась к синтезу, явлению крайне плодотворному, порождавшему мощный творческий поток. Поток этот, зародившийся в Городе, постепенно напитает всю страну. И Город станет на долгие годы сердцем России, таким же удивительным и своеобразным, как и сама страна, создавшая его».
Шапошникова Л.В. Мастер. М., 1998. С.14-17.
Каждый город - явление истории.
В названии города Петербурга наряду с конкретным историческим смыслом, связанным с именем Петра Великого, можно увидеть еще один, более сокровенный: город-камень (греч. petros - камень, скала), цитадель духа. В течение двух с половиной столетий город накапливал высочайшие энергии культуры, готовился к своему подвигу в уже обозримом для его Основателей временном пространстве. Город, соединивший Россию и Европу, синтезировавший культурные традиции Запада и Востока, в страшные годы блокады продемонстрировал мощь духа как неуничтожимого начала, способного преодолеть все испытания земной человеческой судьбы. На ограниченном физическом пространстве в течение 872 дней Город выдерживал тяготу мира, и на острие его духовного меча сверкала одна из величайших Побед.
В книге «Мастер», первой части трилогии «Великое путешествие», посвященной Н.К. Рериху, историк и философ Л.В. Шапошникова пишет о Городе – Санкт-Петербурге, в котором он родился и стал художником, о Городе героической судьбы.
«В ту апокалиптическую зиму 1941-1942 годов Город умирал. Умирали его дворцы и ажурные мосты над Рекой, умирали колонны и портики, умирали кариатиды и всадники на бронзовых конях, умирали его крепость и его Река, скованная толтсым панцирем льда. Они принимали эту смерть и эту погибель безропотно, будучи не в состоянии больше сопротивляться разрушительной силе раскаленного железа, которое тоннами обрушивалось на Город. <…>
Враги, которые окружили Город, считали, что он умрет от голода очень скоро. Они установи срок – три месяца. Срок был научно выверен. Пытаясь сократить и его, они регулярно обстреливали и бомбили Город. Но пошел четвертый месяц, затем пятый. Силы осажденных, казалось, были на исходе. 125 граммов хлеба, похожего на замазку, съеденные кошки и собаки, сваренные кожаные ремни и объеденные обои, наконец, столярный клей. Та самая недоеденная пластинка – чудовищный музейный экспонат…
Люди в городе уже не походили на людей. Среди мертвой снежной тишины они возникали и пропадали, как тени. <…> Немецкие физиологи были правы. Когда нет питания или оно недостаточно, человек умирает.
Но только в том случае, если бы Человек полностью соответствовал представлению немецких физиологов о нем. Они не учитывали в Человеке того, что называлось Духом и не поддавалось ни обсчету, ни обмеру, но являлось тем единственным, что могло противостоять смерти и разрушению. Дух похож на пламя, которое продолжает гореть, когда в светильнике уже истощилось масло. Победа Города над блокадой, самая трагическая в Войне является и самой значительной в ней. Это была победа безоружного человеческого Духа над вооруженным врагом. В гибельной тьме блокадных ночей, в нечеловеческих страданиях голода, под разрывами снарядов замерзающие и умирающие Люди доказали, что нет на планете ничего сильнее Духа и Культуры. В голодном полусне – полузабытьи Город почти бессознательно грезил о будущей Культурной планете без оружия…<…>
…Город появился на болотистой равнине, в устье Реки, впадающей в Залив, соединялся с Морем и сулил Городу стране выход в это Море. Город рос как вызов этой равнине, как мираж, питаемый болотистыми испарениями. Самодержавная воля русского царя Петра вынудила сотни тысяч крепостных вступить в смертельную борьбу с болотами, неподдающейся почвой и временем. Пробитое силой оружия «окно в Европу» нуждалось в Городе.
По утрам над болотами и Рекой плыли туманы, и продрогшие люди грелись у костров. <…> Туманы душили их, и людям снились странные сны. Царю они тоже снились. Он видел в них свой Город, прекраснее которого не было на свеете. И царь не жалел на него ни денег, ни людей, ни трудов. Город, который медленно вырастал из болотных туманов, не был похож ни на один из городов России. Царь-мечтатель собрал в нем все, что когда-либо поразило его воображение.<…>
Чужая культура, чужое искусство вошли через «окно» в Россию. Казалось, у города не было своего лица. В его зданиях, мостах, дворцах, скульптуре смешались заморские стили и эпохи, которых никогда не знала Россия.
Картины на стенах дворянских особняков повествовали о событиях, никогда не случавшихся с ней. На постаментах стояли мраморные бюсты тех, кто никогда не видел этой земли. Но царские мечты и сказочные сны, несмотря на всю их фантастичность и наивность, несли в себе то, что позже назовут проницательностью и исторической необходимостью. Суть того и другого сводилась к приобщению России к мировой культуре, к мировой науке и мысли. Город стал посредником в этом приобщении. В его недрах, в токах его Времени, среди сооружений, похожих на экспонаты музея, происходил удивительный, скрытый для глаза процесс.
Город начал осваивать чужую культуру, перерабатывать ее.<…> Волею своей исторической судьбы город стал грандиозным котлом, в котором, сойдясь вместе, закипели в крепком славянском настое культуры Востока и Запада.
Кипение это было бурным и продолжительным. Суть его сводилась к синтезу, явлению крайне плодотворному, порождавшему мощный творческий поток. Поток этот, зародившийся в Городе, постепенно напитает всю страну. И Город станет на долгие годы сердцем России, таким же удивительным и своеобразным, как и сама страна, создавшая его».
Шапошникова Л.В. Мастер. М., 1998. С.14-17.
Каждый город - явление истории.
В названии города Петербурга наряду с конкретным историческим смыслом, связанным с именем Петра Великого, можно увидеть еще один, более сокровенный: город-камень (греч. petros - камень, скала), цитадель духа. В течение двух с половиной столетий город накапливал высочайшие энергии культуры, готовился к своему подвигу в уже обозримом для его Основателей временном пространстве. Город, соединивший Россию и Европу, синтезировавший культурные традиции Запада и Востока, в страшные годы блокады продемонстрировал мощь духа как неуничтожимого начала, способного преодолеть все испытания земной человеческой судьбы. На ограниченном физическом пространстве в течение 872 дней Город выдерживал тяготу мира, и на острие его духовного меча сверкала одна из величайших Побед.