Звезда волхвов. Ксения Мяло

[Камиль]

Звезда волхвов

КСЕНИЯ МЯЛО

http://lib.icr.su/node/113

[Камиль]

Защитим имя и наследие Рерихов. – Т.2. – М.:МЦР, 2001.

Звезда волхвов
КСЕНИЯ МЯЛО
Необходимые пояснения

Выдержки:
• …то, что на протяжении нескольких последних лет совершается вокруг имени и наследия Н.К. и Е.И. Рерихов, уже вышло далеко за пределы сугубо «рериховских» проблем и напрямую затрагивает фундаментальные вопросы нашего национального бытия, нашего прошлого и особенно будущего.

• Уже одного этого было бы довольно, чтобы попытаться разобраться в причинах и механизме возглавляемой диаконом Кураевым патологически ожесточенной антирериховской кампании, странным образом объединившей в ненависти к Рерихам самых «крутых» демократов-русофобов и не менее «крутых» православных фундаменталистов из противоположного лагеря

• Мог ли он (Н.К.Рерих) вообразить тогда, что спустя пятьдесят с лишним лет грязная сплетня, пущенная зарубежными спецслужбами, широко пойдет гулять по России и даже резко повысит свой статус, получив гласную поддержку Русской Православной Церкви!

• Анафема 1994 года особенно поразительна тем, что резко порывает с прежней русской церковной традицией анафематствовать предателей (Отрепьев, Мазепа) и вменять в особую заслугу стояние за Отечество, особенно в годину тяжких испытаний.

• Наконец, обозначился и еще один мотив, особенно отчетливо зазвучавший для меня в Индии. А именно: заметный контраст между мощной исторической и политической интуицией Рерихов, их осознанной вовлеченностью в жестокие битвы века, их чувством ответственности за пути движения человечества, наконец, их недвусмысленно заявленным патриотизмом и тем, что я называю синдромом «эзотерического комфорта», поразившим, по моим наблюдениям, и часть «рериховцев» и околорериховских «эзотерических» кругов.


• Сегодня Россия стоит перед выбором. Она может принять усредненный, американизированный вариант «восточничества», что, между прочим, будет означать крах и ее самостоятельной восточной политики. Либо же может вернуться к самой себе, к своему наследию, немалую часть которого образует творчество Рерихов, и, по-новому, в свете новых вопросов и задач прочитав его, попытаться вернуть себе достойное место в мире.

[Valentina]

Кcения Мяло. Звезда волхвов

Наконец, обозначился и еще один мотив, особенно отчетливо зазвучавший для меня в Индии. А именно: заметный контраст между мощной исторической и политической интуицией Рерихов, их осознанной вовлеченностью в жестокие битвы века, их чувством ответственности за пути движения человечества, наконец, их недвусмысленно заявленным патриотизмом и тем, что я называю синдромом «эзотерического комфорта», поразившим, по моим наблюдениям, и часть «рериховцев» и околорериховских «эзотерических» кругов. В этом случае к работам Рерихов обращаются не за тем, чтобы получить ответ на жгучие вопросы настоящего и будущего, а с тем, чтобы укрыться в них от этих самых вопросов, — чего никогда не делали Рерихи. Не скрою, если бы это было так, если бы и впрямь можно было отождествить взгляды, жизненную позицию самих Рерихов и иных «рериховцев», вряд ли бы у меня явилось желание писать эту работу.

[Iris]

Сильно сказано - "эзотерический комфорт".

Срочно надо перечитать! Спасибо всем, кто напомнил об этой книге.

[Камиль]

Защитим имя и наследие Рерихов. – Т.2. – М.:МЦР, 2001.


Звезда волхвов
КСЕНИЯ МЯЛО
Необходимые пояснения http://lib.icr.su/node/113

Продолжение
( начало: http://www.shield-of-culture.org/viewto ... =479#p4520 )

Выдержки:

• Откликнулся на книгу и диакон А.Кураев — разумеется, в свойственной ему манере. Одна из особенностей этой манеры — всячески подчеркивать, что оппоненты его, мол, не затронули ни одного из важных вопросов, поднятых в «Сатанизме для интеллигенции» и других его сочинениях. Словом, подобно либералу-идеалисту из «Бесов» Достоевского, представать перед общественностью «воплощенной укоризною» и неразгаданною тайной.

• Вторая особенность — это особая грубость тона, на грани базарной брани, смешанной с развязными личными выпадами.

• Подобной участи не избег никто — ни игумен Иоанн Экономцев, ни священик Петр Андриевский, ни украинский диакон Юрий Дудник (его письмо было опубликовано в «Руси православной»), ни, разумеется, я.

• А сейчас хочу лишь добавить, что, как свойственно ему, диакон не удержался от самых откровенных подтасовок и передергиваний.

• В целом же, увы, «ответ» г-на Кураева показал, что никакой мало-мальски приемлемый, пусть даже и остро полемический, диалог с теми представителями Церкви, которые инициировали и продолжают травлю Рерихов, пока невозможен.

• Да, очень многое значимое для судеб России и мира стянулось, сошлось к личности и творчеству Рериха, загадке всей семьи (ее образ доныне являет нам могучий кедр о четырех стволах слева от входа в дом), а теперь едва ли и не всей усадьбы, высящейся над долиной.

• Зато, как говорится, уже невооруженным глазом видно, какую новую актуальность приобретает сегодня весь маршрут трансгималайской экспедиции Рерихов

• Россия же, которой предлагается предать забвению и даже проклятию своих первопроходцев такого поиска (получив взамен залежалую продукцию весьма специфического происхождения), рискует и здесь остаться на обочине — теперь уже не только Великого шелкового, но и вообще Великого Исторического Пути.

• Равнодушно приняв анафематствование семьи Рерихов, Россия вроде бы уже и отреклась от поисков неведомого, от своих древних истоков, память о которых равно вела и паломников на берега Светлояра, и русских первопроходцев в таинственные глубины Гималаев. Все дальше по дорогам странствий и все ближе к светлой и огненной сущности мира — единой во всей Вселенной.

[Камиль]

Защитим имя и наследие Рерихов. – Т.2. – М.:МЦР, 2001.

Звезда волхвов
КСЕНИЯ МЯЛО
Нечто об «акриловой синеве» http://lib.icr.su/node/116

«...пришли в Иерусалим волхвы с востока...»
(Матф. 2;1)
«Индийская земля, Египет, Палестина —
Как олово в сосуд, отлились в наши сны»
(Н.Клюев).

Эта глава начинается с описания невежественного суждения Кураева о живописи Н.К.Рериха. Далее рассказывается о нападках Кураева на Индию и Гималаи, и о том, как он выставил Индию и весь Восток враждебными Западу отравителями Средиземноморской культуры. В апофеозе своих нападок он отлучает Индию от Христа. Похоже, его бесит всё, что не вмещается в его сознание. Из слов автора видна и его ностальгия по инквизиции, и на примере показаны его методы манипулирования сознанием читателей, происходящие ещё от инквизиции.

Выдержки:

• Комментировать подобный уровень суждений об искусстве излишне: «акриловая синева» равняется «сумбуру вместо музыки». И уж «Радонеж»-то, казалось, должен помнить, что не столь давно еще писали о «неестественно вывернутых членах» на иконах. Но вот что заслуживает пристального внимания — так это самый факт подобного суждения. Ибо если до сих пор священноначалие РПЦ в поле своей компетенции включало лишь религиозные взгляды Рерихов, не берясь судить об их духовности в целом и уж тем более о таланте, то вот теперь выступающие от имени Церкви публицисты прямо требуют вывести из общего поля русской культурной жизни не только Рериха-мыслителя и одного из крупнейших общественных деятелей XX века, но и Рериха-художника.

• «Вообще, — признается Кураев, — чтение современной оккультной литературы заставляет как-то иначе отнестись к инквизиции и “охоте на ведьм”...»

• Что ж, меня подобные признания тоже заставляют «как-то иначе» — с гораздо большей тревогой — отнестись к тому, что целое явление в культуре и общественной жизни России (пусть для кого-то и не бесспорное, но разве бывает иначе?) оказывается заклейменным словом «сатанизм» — ни больше, ни меньше!

• А дальше — это значит от сатанизации Рериха-художника переходить к сатанизации изображенных им Гималаев, а там и самой Индии, чело которой увенчано этой несравненной снежной короной.

• Но апофеоз достигается на последних страницах первого тома, где Кураев буквально отлучает Индию и сами Гималаи от Христа.

• «В целом, — пишет он,— вопрос, может ли Индия обогатить Средиземноморскую культуру и добавить что-либо к радости Евангелия — вопрос более чем спорный. А вот то, что «восточная мудрость» регулярно отравляла (!) Средиземноморскую культуру своим крайним нигилизмом и аллергией к свободе личности и жизни — несомненно...

• Напротив, отношение Кураева, если всмотреться поближе, удивительно напоминает позицию иудейского духовенства — храмовых фарисеев, стремившихся подрезать крылья Нового Завета,.. или тревожно-брезгливое отношение образованных римлян к первым христианам.

• Казалось бы, почему не предположить, что Н.К. и Е.И. Рерихи тоже пошли этим путем — ибо закрыть дорогу индийскому духовному наследию, как то мечтает Кураев, в эпоху планетарности уже невозможно. Его можно только освоить; Индия тогда предстает, по меньшей мере, аналогом Древнего Египта, а Иоанн Кронштадтский, благословивший Н.К.Рериха на его труды, действовал строго в православной традиции. Следуя по этому пути — вероятно, не без ошибок, но сейчас не об этом речь, — Рерих и увидел «Святые горы», отблеск Фаворского света на Гималаях — там, где взгляд Кураева, увы, различает лишь беспросветную мглу («акриловую синеву») ада, еще не озаренного благодатным Огнем Христова Воскресения.

• Ибо внушать России страх перед Индией — значит осуществлять мутацию самых сокровенных начал русской души, а разве не такая мутация и являлась главной стратегической целью «реформ»? Об этом не раз откровенно говорили их идеологи, и атака на Рерихов тогда предстает перед нами в иной смысловой перспективе, нежели та, которую настойчиво предлагает диакон.

[Камиль]

Защитим имя и наследие Рерихов. – Т.2. – М.:МЦР, 2001.

Звезда волхвов
КСЕНИЯ МЯЛО

Святой Огонь
Выдержки:

• «Мы также знаем или начинаем узнавать,— дерзко пишет он (Д.С.Мережковский),— что не только у Египта и Греции, но и у Шумера, Аккада, Элама, Вавилона, Ханаана (!), Хеттеи — может быть, у всех древних культур — корень один — белый, радужно в разных средах преломляемый луч одного Солнца». («Тайна Запада. Атлантида — Европа»).

• А Климент Александрийский высказывался еще более определенно: «Все (!) теологи между эллинами и язычниками имели предание о существе вещей потаенно и истину в загадках и символах, аллегориях и метафорах». Иоанн Дамаскин же говорил: «Будем исследовать также и учения языческих мудрецов. Может быть, и у них найдем что-либо пригодное, приобретем что-либо душеполезное».

• Так почему бы древнеиндийские мудрецы, спросим мы себя, были здесь исключением?

Далее описываются придирки Кураева к сравнению Рерихом символов Древнего мира.

• Можно и даже, наверное, нужно с осторожностью относиться к известной свободе подобных сближений, к стиранию различия выраженного в одних и тех же символах богоощущения. Но само-то тождество символов отрицать невозможно, и оно требует объяснения. Если бы Кураев делал это, тщательно и основательно, кто бы спорил против пусть даже и повышенной щепетильности! Но ведь он-то делает другое: манипулируя малоизвестными широкому читателю именами и сведениями, он преднамеренно стремится создать впечатление, будто одни только Рерихи докатились до столь диких заблуждений — да что там, до прямой ереси. Ergo — об инквизиции см. выше.

Автором приводятся огненные ассоциации детских впечатлений П.Флоренского.

• Цепь ассоциаций, повторяю, чудовищная — с той позиции, с которой Кураев судит Рерихов. И будучи последовательным, он должен был бы произнести приговор и о. Павлу Флоренскому, и Иоанну Дамаскину, и Д.С.Мережковскому, а с ними — и Бл. Августину, и Клименту Александрийскому. Если он этого не делает, то тогда вопрос о причинах такой предвзятости по отношению к Рерихам приобретает особое значение. У меня есть веские основания полагать, что не все они религиозного свойства, и ниже я их рассмотрению посвящаю целый параграф.

• Огонь как самый значимый символ множества древних учений и религий вообще как-то малопонятен и чужд Кураеву в его Божественной, светлой ипостаси и существует только как адский пламень.

• Наталкиваясь на такое, я спрашиваю себя: неужели Кураев полагает, что, кроме него, никто не читал Евангелие?

Автор приводит несколько примеров о Святом Огне из Священного Писания, и о традициях огненных образов.

• Как видим, традиция мощна и непрерывна, о чем Кураев, конечно, знает. Знает — но с недобрым умыслом искажает истину, трактуя увлеченность Рерихов образами огня как изначально люциферическую. Хотя она — даже если, допустим, и считать ее чрезмерной — росла из той же традиции русского православия, в которой Серафим Саровский свои, найденные в его келье после смерти Преподобного записки начинает словами: «Бог есть огонь».

• Известно, что Иоанн Кронштадтский, знавший Н.К.Рериха с детства, едва ли не до самой своей смерти был его духовником и что сам Рерих всегда с исключительно теплым, благоговейным чувством вспоминал об этом столь любимом и почитаемом всей Россией праведнике.

• «Вместе с о. Иоанном,— писал он в 1934 году, т.е. тогда, когда, по Кураеву, уже безнадежно встал на путь «сатанизма», — входило великое ощущение молитвы, исповедание веры... А сколько было обращенных к истинной вере Христовой после одной хотя бы краткой беседы с высокочтимым пастырем» («Светочи»).

• Неужели такое может исходить из уст сатаниста? Не распознанного великим прозорливцем, но уличенного бдительным диаконом Кураевым? Воля ваша, здесь что-то не так. И не вернее ли предположить другое: что именно как прозорливец Св. Иоанн Кронштадтский, благословивший юного Н.К.Рериха «на изучение истории и художества», духовным зрением уже различал его особый путь служения Христу — на этот путь и благословляя?

• Отрицая это, Кураев бросает прямой вызов тому чувству, которое испытывала к святому старцу едва ли не вся Россия и которое почти коленопреклоненно изъявлял уже поздний Рерих.

[Камиль]

Защитим имя и наследие Рерихов. – Т.2. – М.:МЦР, 2001.

Звезда волхвов
КСЕНИЯ МЯЛО
Кураев: бегство на Запад
Выдержки:

• Отлучая Индию от Бога, Кураев, как я уже сказала, тянет на себя створки средиземноморского окна и предлагает такую жесткую оппозицию Запад — Восток, такое грубое членение мира на «светлый» и «темный» (где первый, естественно, олицетворяется Европой, а второй — Азией), что это заставляет вспомнить Геродота... а также Р.Толкиена и З.Бжезинского.

• Толкиен — убежденный евроцентрист. «Подобно многим свом современникам, — пишут Сергей Борисов и Александр Рудаков, — Толкиен рассматривал мировую историю как поле битвы сакральной европейской цивилизации с дикими азиатскими ордами, как глобальный конфликт Запада и Востока (совсем не случайно временнóе совпадение между написанием «Властелина колец» и эпохой между двумя мировыми войнами)» («НГ — религии», 03.03.99).

• Однако «Мордор», есть основание думать, был у Толкиена метафорой не только Советского Союза, но и вообще России как таковой. Она, именно она отлучается от человечества как олицетворение злотворного Востока — что Кураеву, конечно, хорошо известно. Тем не менее, это отнюдь не мешает ему утверждать: Дж.Р.Р.Толкиен — «христианский апологет и проповедник, предлагавший христианские идеи под прикрытием мифологических сюжетов и персонажей» («Оккультизм и православие», М., 1998, с.320)2.

• Так пусть читатель, с учетом этого, решает сам, кто ближе к христианским идеям — Толкиен, с его выворотным, черномагическим движением Солнца, или Рерих, искавший — в строгом соответствии не только с духом, но, как видим, даже и с буквой православной традиции — свет на Востоке.

 Реакция украинских мософобов и гитлеровских последователей.
 Попустительство РПЦ.
 Аполитичность многих рериховцев и евроцентризм Кураева на фоне активного наступления Запада на Восток в форме военной агрессии против Югославии.

• И сегодня, когда она так явственно ощущает грубое давление уже на себя самое, на православие, и прежде всего — русское православие, устами архитекторов холодной войны объявляемое синонимом все того же вселенского зла, сосредоточенного на Востоке,— не время ли вспомнить, что наше священноначалие в те дни и часы, когда решалась судьба СССР, судьба защищавшего и ее от внешней агрессии державного щита, сделало свой выбор, подтолкнув падающего гиганта? В августе 1991 года Патриархия РПЦ оказалась по одну сторону баррикад с шефом ЦРУ Робертом Гейтсом, который, прибыв после событий августа 1991 года в Москву, прошелся, с откупоренной бутылкой шампанского, «парадом победы» (его собственные слова) по Красной площади. И с шефом ЦРУ Джеймсом Вулси, который заявил, вступая в должность: «Да, это мы прикончили гигантского дракона!» И в другом месте: «Мы и наши союзники вместе с демократами России и других государств бывшего Советского Союза и советского блока одержали победу в холодной войне». Такое не вычеркнешь из истории.

• Кураев делает безуспешную попытку закрыть глаза на эту очевидность, переместив тот самый «злотворный Восток» в Индию, отмежевываясь от нее и судорожно подавая сигналы Западу: мы, мол, «одной крови — ты и я», почти неприлично льстя Западу и даже искажая историко-географические реальности.

• Такого рода фантазии глубоко чужды русской культурной и религиозной традиции, с ее верным духу Пятидесятницы и откровению Троицы (и нередкому в церковных песнопениях наименованию самого Христа — Востоком3) пафосом человеческого всеединства.

• Рериховская открытость к Азии буквально вызывает у Кураева аллергию, и он напрягает все силы, дабы уверить не только себя и читателя, но и Запад в том, что Россия к этой «нетовщине» не имеет ни малейшего отношения и что Рерихи — лишь горестное исключение, нечто глубоко чуждое и враждебное русскому Православию. Вот мы сейчас их проанафематствуем — и вы тотчас же узнаете в нас своих, буквально умоляет он. Тщетно!

• В игре «Запад — Восток» ставки давно сделаны и карты розданы, а Россия осуждена в тех же самых понятиях, которые Кураев считает возможным прилагать к Индии.

 Отношение Запада к православию

• Оно явлено в мире как многоцветие, как симфония или, лучше сказать, хор поместных церквей, каждая из которых вещает о Благой Вести на своем языке. Все вместе они в уже церковно-преображенном виде воссоздают то дивное разнообразие мира, которое восславил еще Владимир Мономах в своем «Поучении»:…

• Поэтому притязания Кураева говорить от имени Православия вообще, особенно там, где речь идет все же не о бесспорных догматах и канонах, а о явлениях культуры, по меньшей мере вызывают удивление.

• Каждой главе книги Кураева предпослан эпиграф из Честертона, которому здесь, очевидно, предоставляется право судить Рериха. Но почему, собственно, такая честь? Ведь Честертон все-таки католик, и на него ли опираться, рассуждая о православности или неправославности Рерихов!

 Отношение Оливье Клемана – западного авторитета Кураева, к русской церковности.

• И вот, однако же, Андрей Кураев в книге, выпущенной уже в 1997 году и будто бы в защиту православия от «страшных Рерихов», бестрепетно обращается к подобному авторитету. Нам предлагается выслушать, словно изреченное оракулом, такое вот суждение Оливье Клемана, на сей раз о буддизме и Будде: «Благодаря походам Александра греческие художники наделили лицом Будду, у которого прежде дерзали изображать лишь отпечаток ступни".

• Но если мы произведены «от одной крови» и если апостол Павел прославил богопознание афинян и их «Неведомого Бога» как предчувствие Христа, то почему бы не мог сделать того же апостол Фома в Мадрасе? И почему же, если апостол Павел цитирует греческих стихотворцев, то нельзя цитировать Веды?

• А бл. Иероним, ставя Вергилия выше всех языческих поэтов, включил его в круг авторов, изучавшихся в созданной им (Иеронимом) монастырской школе в Вифлееме. Строго говоря, уже этих двух примеров достаточно, чтобы «декриминализовать» любую попытку сочетать Евангелие с иными, нежели исключительно иудейские, свидетельствами духовных исканий дохристианского человечества.

• Не будь этой широты взгляда и духовного бесстрашия, не состоялся бы тот великий синтез, без которого не было бы и самого православия.

• Таких свидетельств довольно, чтобы снять предостерегающий шлагбаум на пути не просто к чтению Вед и других духовных памятников Востока, но к включению их — как это сделали император Константин и бл. Иероним по отношению к Вергилию — в общую перспективу пути человека к Богу. Если только, разумеется, вслед за Кураевым, не называть персов, халдеев, индийцев варварами, и даже без кавычек, и не наделять исключительными привилегиями одно лишь Средиземноморье, дискредитируя и отсекая как неполноценные, а то и изначально «сатанические» все древние цивилизации, ко времени Рождества Христова находившиеся за пределами Средиземноморского ареала.

• Но возможен и другой путь, и как раз его-то и наметили Рерихи: путь не элементарного просветительского сокрушения авторитета Библии, но признания искр Богооткровения в духовных памятниках и культурах также и других народов.

• В этой попытке обрести духовное бесстрашие ранней христианской церкви, позже утраченное ею, была глубокая правота. Ибо, на мой взгляд, именно утрата былой открытости, былой способности вступать в диалог с самыми разными языками возвещая им Благую Весть на понятном им языке, как раз и стала главной причиной неудачи позднехристианского миссионерства на Востоке и, в частности, в Индии — а вовсе не врожденная склонность последней к «сатанизму», как то полагает Кураев.

• В высшей степени выразительно здесь рассуждение Кураева об «Отче наш» — или, как принято говорить, Молитве Господней. И, несомненно, перелистав все тома сочинений Рерихов и даже Блаватской, мы не найдем в них и следа той развязной непочтительности, с которой диакон позволяет себе говорить об этой молитве — а стало быть, и о самом Христе, ибо, согласно Евангелию, она единственная, которую Он сам оставил нам (откуда и название). Однако, на взгляд Кураева, Господь был не слишком умелым слагателем молитв, явно уступая в этом отношении царю Давиду. А дабы читатель не подумал, что эти кощунства принадлежат мне, привожу сколь возможно полно кураевские сетования по поводу несовершенства «Отче наш».

• И там же: «Религия, лишенная молитвенного вдохновения и творчества, — не религия. Во всяком случае, она не имеет права называться “Новой”…».

• Что же, главное сказано. И, строго говоря, после подобных откровений все рассуждения диакона Кураева о православии для меня лично не интересны, ибо разве возможно православие, утверждаемое на тезисе о неполноте (и даже неполноценности!) Истины — Христа? Более того: логично развиваясь, такой тезис может привести и к отречению от Христа, что, до Кураева, уже и продемонстрировал В.Розанов, первым высказавший столь уничижительное суждение об «Отче наш». Судите сами.

• Христос уже самим своим Рождеством разорвал узкие границы того земного удела, в котором Он вочеловечился, и отрицать это невозможно, не подвергнув ревизии первые же страницы Евангелия от Матфея — дабы удалить с них волхвов, пришедших поклониться Богомладенцу, как известно, с Востока.

• Вернулись, унося Благую Весть в глубины Азии, в глубины быть может, даже и — увы Кураеву! — отверженной им Индии, из которой, возможно, и пришли.